Донал проснулся ранним утром от пинка под ребра. Сено под ним зашуршало и осыпалось, потому пришлось спешно подхватываться с места и продирать глаза.

    — Вставай, проклятый маг, вечно дрыхнешь до полудня, — прорычал командир отряда и демонстративно плюнул, почти попав Доналу на сапог. Это было чем-то из ритуала, уже приевшегося за время объезда границ, но все равно тошнотворного.

    Голова гудела. Маг отчаянно потер глаза и вспомнил нужное заклинание от похмелья, выученное на первом курсе академии едва ли не раньше, чем студенты начали вообще учиться. Кажется, они там первым делом неплохо отметили поступление… Но в этот раз что-то пошло не так и заклинание не сработало.

    Донал недоверчиво повторил заклинание. Командир грязно выругался.

    — Хватит уже бормотать под нос, встал и пошел. Мы и без ваших магических штучек легко просыпаемся и без похмелья, — хмуро отрезал он. — Нам еще инспектировать старую объездную дорогу. Местные жалуются, что там пошаливают упыри или гули. Селяне неграмотные, одно от другого не отличают, так что приготовься.

    Донал кивнул, но как готовиться без магии, пока не понял. Он медленно выполз из сарая во двор и, наконец, начал вспоминать то, что было вчера. Остановились они в одном из дальних хуторов, где поселилось два десятка человек, не считая детей. В домике вдовы, разумеется, потому что куда еще девать целый солдатский отряд? У вдовы как раз была весьма симпатичная дочка, солдаты хотели было разыграть ее в карты, но он вытребовал ее в качестве платы прошлого карточного долга. И забрал у солдатни из-под носа, а то достали уже кучей девок портить, они потом раздолбанные, порой окровавленные и уже ни капли не интересные.

    Сам Донал подошел к вопросу более обстоятельно, поговорил, уболтал девчонку, вроде и обращался с нею неплохо. Но все равно что-то ведь было не так. То ли подлила она что-то ему в питье, то ли боги его покарали за насилие, но магия и правда пропала. Нет, резерв ощущался полным, но как будто заткнутым пробкой. Как полная фляга с вином. Полная, но не выливается.

    Донал наконец дотащился до бочки с водой и умылся, выслушивая глумливые смешки солдат. Тем, вчера, похоже, досталась вдовушка. Самих хозяек дома пока не было видно. То ли женщины попрятались от произвола, то ли просто не хотели выходить к постояльцам, лишь оставили на лавке во дворе скромный бедняцкий завтрак из вареных яиц, черствого хлеба и сырых овощей. Эдак недолго и ноги протянуть, но те несколько жалких куриц, которые обитали у вдовушки, вряд ли могли насытить весь отряд и уж тем более с запасом.

    Наконец после недолгих сборов, ругани и пререкательств они выступили. Маг уныло болтался на лошади, попеременно вспоминая заклинания от самых простых до сложных и пробуя свои силы. Магии не было, словно бы проклятая пробка ввинтилась в его резерв навеки. Донал уже и ругался, и молился, и проклинал себя вместе с дочкой вдовушки… Вот не был бы таким добрым, то не потрахался бы, а ее поделили бы на всех… Зато сохранил бы магию. Хрен теперь поймешь, что к чему.

    На вид девица была вполне себе недурной, только немного тощей, а так уже давно отросло все, что надо, только, видать, приданого за нее мать не давала, вот и была не замужем. Косы-то длинные, руки работящие, фигура хорошая… А что лицо немного вытянутое, как у графской лошади, так то ерунда. Не лицо замуж выходит, а вся девица.

    — Ну что, маг, что скажешь? — Грейз был всегда любопытным. Он стал заместителем командира всего-то с месяц назад и все еще не растерял ни боевого духа, ни желания жить, ни поиска приключений. Все остальные уже наездились вдоволь по пыльным дорогам, вдоволь же насытились кровью, как своей, так и товарищей и тварей, устали и мечтали только об отпуске.

    — Ничего я не скажу, — фыркнул Донал. — Магии у меня нет. По факту она есть, а как колдовать пытаюсь — так нет.

    — И что теперь делать будем? Вдруг там гули?

    — Снимать штаны и бегать, авось на твою пипирку клюнут, — огрызнулся Донал и пришпорил лошадь, чтобы отделаться от приставалы. Магия все еще не появилась.

    С девкой явно было что-то не так. Но на ведьму она не тянула, не тот уровень силы и вообще не то. Разве что на захудалую знахарку да и то с большой натяжкой. Донал вздохнул и пригладил встопорщившиеся черные волосы. Вот не было печали… Проклятья он на себе тоже не ощущал, но теперь уже не мог доверять своим скудным чувствам.

    К счастью, у него сохранилось несколько амулетов для защиты и пара боевых артефактов, плохо заряженных, но на раз сойдет. Вряд ли на той дороге гули. Увидел кто из селян вставшего покойника тут и пустил слух. Ну какие гули вдали от мест битв, от кровавых побоищ, в гребанной глуши, где три калеки — уже поселок, а три десятка — уже деревня? Ерунда сплошная.

    Донал себя утешал, но не забывал поглядывать по сторонам. Дорога стелилась сначала по окраине поля, засеянного пшеницей, а дальше сворачивала в лес, обходя остальные поля стороной. Лес тоже выглядел самым обыкновенным, зеленым и вполне себе мирным, но маг не обманывался. Порой в лесах и правда заводилась всякая дрянь. Штрафники, кочующие по гораздо более мерзким местам, частенько на привалах рассказывали байки о лесных тварях, пожирающих всякого неосторожного путника вместе со всем скарбом и лошадями. А уж размеры пауков порой у них превышали все мыслимые и немыслимые фантазии. Хотя чего не придумаешь спьяну.

    — Ну что, Донал, так-таки ничего и не скажешь нам? — командир Брухт все же не вытерпел, спросил сам.

    — Ничего не скажу, магии нет, — снова повторил Донал и скривился. — Не нравится мне это. Совсем не нравится. Чуйка-то осталась.

    — Ладно, — махнул рукой Брухт и вызвал двух дозорных, чтобы отправить вперед.

    Донал с тоской подумал, что если бы не подрался по пьяни в кабаке да не разгромил отряд стражи, то сейчас сидел бы себе дома, попивал чаек из полезных травок, перечитывал старинные трактаты, раз через раз колдовал бы на благо города что-то полезное, например, обновлял бы защитные заклинания в домах или фильтрующие в фонтанах и водопроводе у знати, и жил бы себе спокойно. Но нет. Приспичило же тогда так нажраться… Уму не постижимо, до чего выпивка доводит образованного человека!

    Штрафников собирали по мере появления и формировали отряды. Воинов, солдат и наемников всегда было в разы больше, чем дебоширящих магов, так что наличие мага в штрафотряде изрядно повышало их шансы на выживание. Обычно штрафники валандались по дорогам между городами и селами и вырезали нечисть — работали на благо общества, как пафосно говорил король явно по чьей-то указке. Идея хорошая, а вот реальность…

    По факту селяне страдали больше от набегов этих перелетных отрядов, чем от разгула нежити. Раз через раз волки сползались к деревням зимой или какой-то зомбарь несчастный не мог улежать в могиле. Изредка попадались кладбища с упырями, но чаще всего причиной проблем селян были шуточки их же соплеменников, забредшие близко к человеческому жилью звери, вредные суеверия и собственные маги со знахарями, тестирующие свои обновки.

    Отряды же не только забирали тяжко нажитое продовольствие, резали свиней и кур, требовали выпивку да не абы что, а хороший самогон, так еще и портили девок, порой устраивали гульбища на несколько суток, а иногда и поджигали деревни. Брухт следил за этим особо и поджогов конкретно у них не было, но Донал видел несколько деревень, точнее, их остатков, где порезвились предшественники.

    Основной проблемой было то, что за не слишком-то серьезное нарушение закона, в основном пьянство, легкий или средний разбой, взятки и прочую ерунду солдат и стражу (а порой и просто обычных горожан) отправляли в штрафотряды на год, а то и больше. Чем сильнее проступок, тем дольше придется отрабатывать. Вот Доналу выпало три года, а ведь всего-то паршивый кабак развалил… За этот год мужики чаще всего оскотинивались и снова творили всякую дичь, снова попадали в штрафотряды и так до бесконечности. Иногда даже не понятно, что хуже — простые разбойники, которые украдут все ценности, или же штрафотряд на твоем пути. Ведь эти молодцы могли не только обокрасть, но и избить шутки ради, баб изнасиловать, а детей так зашугать, что более они ни к чему не были пригодны.

    На деятельность штрафотрядов высшие власти смотрели сквозь пальцы, пока те исправно платили дань сворованным. И не важно, у разбойников они отобрали медяшки и серебрушки или у простых селян. Нежить прикончили или забухавшего идиота в канаве. Все решал только командир, а уж командир чаще всего был главным заводилой всего отряда.

    Донал потянул носом — запахло гарью.

    — Пожар, — хмуро заявил он, покосившись на командира.

    Остальные солдаты тоже завертели головами. Дымило где-то неподалеку в лесу.

    — Надо бы залить, если там рядом река, — скомандовал Брухт. Он оставался верен службе уже не первый год и отлично знал, что лесной пожар стоит убрать до тех пор, пока он не захочет убрать тебя.

    Солдаты поспешили в указанную сторону. Лесная дорога петляла, обходя самые широкие и крепкие деревья, порой сворачивала в другую сторону, но все же вывела их к горящей избушке. Река рядом и правда имелась, так что под бдительное порыкивание командира солдаты взялись тушить это безобразие. Дождя давненько не было, трава могла загореться в любой момент, а ветер раздул бы небольшое пламя до конкретного лесного пожара. Что значит лето…

    Донал как мог принимал участие в тушении, таская старое железное ведро с водой. Кто-то нашел возле дома деревянные кадушки и приспособил к делу, кто-то воспользовался бочкой. Солдаты по цепочке стали передавать воду, чтобы было быстрее. Но домик все равно сгорел. Не дотла, но крыша обвалилась, солома на ее верхушке и вовсе превратилась в пепел, деревянные бревна обгорели и чадили. Промучились они до вечера.

    Донал все надеялся, что живое настоящее пламя ему поможет, но нет. Магия не отзывалась и тушить пожар не помогла. Всего-то он смог увидеть лишь едва тлеющие следы аур, а ведь раньше воспринимал их как нечто естественное. Впрочем, это видение ему и помогло.

    — Там! — маг ткнул рукой в лес, где мелькнула едва заметно светящаяся фигурка.

    — Гости или местные? — удивился Брухт, но все же отправил парней посмотреть.

    К тому моменту вернулись передовые, не нашедшие впереди никаких гулей, упырей и чего бы то ни было.

    — Не нравится мне этот дом, — отрезал Брухт, когда один из солдат предложил его исследовать — вдруг на пожарище осталось что-то целое. — Уйдем отсюда до темноты, организуем стоянку дальше.

    Донал ехал и все оглядывался на дом. Внутрь никто не зашел. Ни живых, ни мертвых местных жителей не видел. Что, если они превратятся в нежить? Одна часть его сознания твердила, что ежели кто сгорел, то сгорел окончательно и бесповоротно, недаром все злое колдовство лечится огнем. Другая же часть подсказывала, что дом не прогорел полностью, и если там осталось тело, то ночью оно может подняться.

    Когда начало темнеть, ауры Донал стал различать получше. То ли вражеское действие заканчивалось, то ли просто сказывалась так темнота, он пока не знал. Но вот костер разжечь уже не смог и остался на уровне принеси-подай. Солдаты варили кашу, болтали, шутили сальные шуточки. Часовые расположились чуть поодаль, в аккурат возле дороги, чтобы сразу заметить пеших или конных путников. Но Донал все норовил оглянуться назад. Чья-то аура ведь и правда там мелькала. Ему никогда не мерещилось.

    Ночью он вызвался дежурить сам, хоть его никто и не просил. Обычно мага оставляли отсыпаться, чтобы он колдовал со свежими силами, но раз уж колдовать не может, так пусть себе. Брухт разрешил, только надоумил смотреть не на костер, а от костра, чтобы глаза не слепли от яркого света.

    Донал остался подкидывать веточки и кусочки коры в костер. Ночь была тихой, даже всякая мелкая живность будто попряталась. Такую тишину он не любил. Ночью должны петь сверчки, летать светлячки, шуршать ночные твари. Охотиться, жрать, трахаться, а не молчать. Тишина означала смерть.

    Дозорные вяло перекликались во тьме, имитируя птичий вскрик. Только вот настоящие птицы молчали. Донал прошелся вокруг костра, размял отсиженные ноги, подрыгал руками. Аурное зрение наладилось почти полностью, но он все еще оставался беспомощным. Эх, ему бы сейчас в библиотеку да найти подходящую книжку и разобраться, что произошло. Вдруг и правда девка прокляла. Хоть он и старался быть аккуратным. Не понравилось или рожей не вышел…

    Тихий, едва заметный шорох послышался в стороне. Донал напрягся, вслушиваясь. Где-то треснула веточка, потом зашуршала старая листва и сухая трава. Кто-то шел к ним. Кто-то знал, что они находятся здесь. Донал едва успел заорать: «Тревога!», когда огромная туша буквально уронила его и пригвоздила к земле. По лицу прошлось что-то мокрое и мерзкое, потекла струйка чьей-то слюны. Маг попытался отбиться, но болезненный укус заставил его замереть на месте. Укушенное плечо преотвратно заныло. Он понимал, что если зверь захочет, то с легкостью перегрызет ему шею.

    Донал попытался выдать заклинание силового толчка, чтобы хоть скинуть с себя зверя, но ничего не вышло. Руками же он не мог сдвинуть с себя эту тушу. Это было что-то намного больше привычного волка, но и на оборотня не тянуло. Не жрало его и не терзало, просто укусило и держало, не давая подняться.

    Рядом шла битва. Солдаты сражались с другой тварью, чьи ярко-алые глаза во тьме горели страшно и зловеще. Донал закусил губу от боли, когда кто-то в пылу битвы наступил ему на руку. Прокушенное плечо задергало так, что он невольно заорал. Зверь, стоящий лапами на его груди, демонстративно щелкнул оскаленной пастью, и Донал на миг потерял сознание. И от страха, и от боли.

    Миг оказался отнюдь не мигом. Когда маг очнулся, зверей уже не было рядом. Как не было и штрафного отряда. То, что от них осталось, растаскивали всамделишние гули. Но его почему-то не трогали. Донал попытался встать и застонал. Плечо заныло, но уже не так сильно, а вот сломанная рука подалась плохо. Гули обернулись на звук. На окровавленных мордах горели желтые злые глаза. Донал тихо прошипел ругательство. Ну почему монстр его не сожрал? Теперь сожрут другие.

    Впрочем, когда он бочком, рачком, а кое-где и ползком от ужаса убирался прочь, гули его не трогали. И правда, зачем за ним бегать, если он скоро сдохнет и станет доступной добычей? Вокруг пока пищи хватало, потому твари им не заинтересовались. Маг вздохнул и наугад потянулся к магии. О чудо, затычки в его силе больше не было!

    Он спешно наколдовал себе щиты, кое-как вправил сломанную кость и снова едва не вырубился от боли, но теперь уже смог выдержать и наложил исцеляющее заклинание. Слабенькое, ведь он не целитель, но способное хотя бы подстегнуть к заживлению перелом.

    С горем пополам он нашел сумку кого-то из отряда, очистил от кровавой требухи и обнаружил там запас крупы для каш, немного вяленого мяса и фляжку с самогонкой. Вот уж что ему не помешает… Донал приложился к фляжке и от души хлебнул. А затем крепко ее завинтил и снова медленно потрусил куда глаза глядят. Плечо и руку потихоньку дергало, но в целом он чувствовал себя намного лучше благодаря возвращению магии.

    В темноте он все же заплутал и на дорогу выбрался лишь в рассветом. И с удивлением обнаружил себя у самой кромки леса. Он возвращался назад, неведомо как миновав пожарище и гулей. Решив не рисковать судьбой, Донал поплелся обратно. Селяне вряд ли будут ему очень рады, но все же… Это лучше, чем стать пищей для гулей.

    В калитку вдовушки он постучался без всякой надежды. Но из дома очень быстро выпорхнула девица, на этот раз выглядевшая получше и посвежее, будто за сутки отошла от всего. Ее мать выглянула из окна и поспешила открыть дверь.

    — Входи, входи, заждались мы тебя, — заворковала она.

    Донал ничего не понял, но радостно поспешил во двор, а после и в дом. Там его ждал уже нехитрый завтрак и чистая, пусть и старая одежда. Маг с радостью направился умываться к уже знакомой бочке. И когда сунул руки в воду понял, что плечо не болит. И сломанная рука тоже. Он стянул окровавленную рубашку и увидел на месте раны лишь тонкий красноватый шрам, а на месте перелома еще не спавшую опухоль. Но боли не было. Умывался он уже будучи серьезно задумчивым и вспоминая истории об оборотнях. Еще и есть захотелось как на зло зверски.

    Вдовушка с дочерью ворковали над ним до самого вечера. Маг на радостях помог и дров наколоть, и свежей воды в бочку натаскать, и на огороде с травами тоже немного поколдовать, не зря же он вообще-то ботанику учил пять лет… И лишь к вечеру, когда стало смеркаться, а вдовушка накрепко заперла дверь и достала большой собачий ошейник, он начал догадываться, во что вляпался. А когда ближе к полуночи его тело скрутил первый спазм трансформации, до него дошло — он потерян для мира навсегда. Оборотню вернуться в город будет почти невозможно.

    Утром вся деревня узнала новость о готовящейся свадьбе. После чего мужики дружно заточили топоры и отправились вместе с новым зятем на охоту на гулей.